Налог на недвижимость - Страница 25

— Конечно, но он у меня на работе.

— Ничего, подождем до завтра. Я позвоню вам на работу, хорошо?

Мы распрощались, и я осталась в недоумении: почему мне приходится бывать в эпицентре ужасных событий?

* * *

Дениса утром отпустили, взяв подписку о не выезде. Он позвонил мне из телефона-автомата и поехал к матери, а я собралась на работу.

Телефон Марины Левиной я нашла с трудом. Переворошив гору бумаг, вытащила листок с номером и подошла к телефону, чтобы позвонить Михаэлю.

И вдруг мне стало грустно. Дура набитая, я надеялась на что-то после всего, что произошло. Отгоняла от себя мысль, что все уже в прошлом. Вот и ткнулась лбом. «Спасибо, дорогая Леруля за добро и ласку, а дальше мы как-нибудь сами». Сколько можно его идеализировать?

Помедлив, я набрала номер телефона Марины Левиной.

— Алло, — сразу отозвалась она.

— Добрый день, Марина, это Валерия. Вы меня помните?

— Конечно, что новенького? Ой, простите, я не поздоровалась, так хочется узнать. Вам что-нибудь удалось выяснить?

— Кое-что. Мы не могли бы встретиться сейчас?

— У вас на работе?

— Если вам не трудно.

— Хорошо. Приду.

Она пришла через полчаса. Жуткого сарафана с оборочками на ней уже не было, видно, нашлись добрые люди, посоветовали. Сегодня Марина была одета в желтые шорты и цветастую майку и выглядела вполне на уровне.

— А вы похорошели, — заметила я. — Что будете пить — чай или кофе?

— Спасибо, — засмеялась она. — Просто холодной воды, если можно.

— Марина, я говорила о вас моему знакомому, он работает в полиции. Он заинтересовался вашим делом и хочет помочь. Нужно действительно найти эту аферистку. А у полиции гораздо больше возможностей, чем у меня.

— Да, конечно, — согласилась моя клиентка с готовностью, — как вы считаете нужным. Я же здесь всего несколько дней и не знаю, что нужно делать.

«Интересно, — подумала я. — Обычно выходцы из Союза очень неохотно идут на контакт с государственными учреждениями, а тут такая готовность… Не притворяется ли она? А может быть, родственники посоветовали, которые здесь давно?»

— Скажите, Марина, почему вы решили поселиться в нашем городе? У вас здесь родственники, знакомые?

— Тетя, мамина сестра, живет в Ашкелоне уже двадцать лет. Вот мы к ней и приехали. Еще даже квартиру не сняли. А ее дочки дали мне это, — и она показала на свои желтые шорты. — Когда тетя узнала о том, что мне сказали в аэропорту, то сразу стала названивать по всем министерствам и ругаться, Марина поежилась.

— Что ей отвечали?

— Дело на выяснении. Когда все проверят, то пришлют ответ на домашний адрес. А скоро праздники, целый месяц не будут работать учреждения, — Марина вздохнула. Похоже, тетка принимала такое деятельное участие в ее судьбе лишь для того, чтобы племянница получила наконец свои деньги и съехала с квартиры. — Жить у родственников, сами понимаете…

— Понимаю, — кивнула я. — Давайте немного покопаемся в вашем деле. Хорошо?

— Пожалуйста, Валерия, что вас интересует?

— Расскажите, как вы обнаружили, что пропали ваши метрики?

— Спохватилась после лекции в синагоге. К нам в Ростов-на-Дону приехал представитель Сохнута читать лекцию об Израиле. Я пошла вместе с приятелем…

— Как его зовут?

— Толик. Он там работал снабженцем, сюда приехал год назад. Вы даже не представляете, Толик был информационным центром для всех нас.

— Опишите его, пожалуйста, — попросила я.

— Да он такой, обыкновенный, — Марина пожала плечами, — ему двадцать три года, фамилия — Бондаренко. Здоровый, широкоплечий, вольной борьбой занимался. У него папа украинец, а мама еврейка. И выглядит он, знаете, совсем, как типичный хохол, поэтому Толику пришлось доказывать в ОВИРе и посольстве, что он настоящий еврей. Здесь он, скорее всего, поменял фамилию.

— На какую?

— На мамину, но я ее не знаю.

— Когда вы потеряли документы, Толик был рядом?

— В синагоге была такая давка, что его просто притиснуло ко мне. Вы думаете, что это он взял? — Марина удивленно посмотрела на меня. — Зачем ему? Толик уехал в девяносто шестом, а я еще осталась.

— Почему вы остались?

Марина улыбнулась:

— Потому что влюбилась и вышла замуж. Сюда я приехала с мужем. Гена русский, поэтому он сначала не хотел ехать, а потом согласился.

— А ваши родители? Они приехали с вами?

— Нет, папа умер четыре года назад, а мама осталась в Ростове.

— Вы говорили, что родились в Вильнюсе…

— Да, и родители там родились, еще до советской оккупации, — она произнесла эти слова так буднично, что сразу стало понятно: в их семье об этом говорили часто. — Папа после армии остался в Ростове, женился, работал на заводе, дошел до начальника цеха. Когда маме надо было рожать, он отправил ее к своей матери в Вильнюс, чтобы она была под присмотром. Там я и родилась. Я могла вернуться в Вильнюс и стать там полноправной гражданкой, но Гена не захотел. Он сказал, что я-то буду гражданкой, а он останется русским пришельцем. Для него Израиль был предпочтительней Литвы.

— А почему вы хотели уехать из Ростова?

— Ну что вы, Валерия, там невозможно было оставаться! Мы работали на одном заводе — выпускали комбайны «Дон». Знаете, что это такое? Огромный «Титаник», ползет по бескрайним просторам целины и жнет. Это было хорошо для Союза, когда такие махины раздавались по безналичке. А когда страна развалилась к чертям, эти тонны железа стали никому не нужны. Зарплату нам не платили два года. Разве так можно жить? Все стали заниматься чем-то другим. Муж сигнализации собирал, я вязала на машинке в кооперативе…